«Самый лучший день» & Co
На самом деле разбора как такового не будет. Просто я всё задумываюсь над непростым феноменом успешных фильмов Крыжовникова. Хочется порассуждать.
У меня нет сомнений, что это талантливо. У меня нет сомнений, что это грамотно (отличие от «талантливо»: авторы хорошо понимают жанр, структуру и пр.). Нет сомнений, что фильмы непростые, многоплановые, и что это — важное явление. Мне не даёт покоя мораль этих картин. Скажу сразу: ответов у меня нет. Зато, может быть, вопросы интересные.
Оба «Горько» и «День» выстроены по одному принципу. Есть некое микрообщество, в котором есть ценностные проблемы. Герой или герои этого общества отправляются искать лучшей жизни в другом месте. Но обнаруживают, что альтернатива еще хуже, там ждёт тупик и безысходность, и примиряются со своей участью в родном болотце, переоценив ценности и приняв своих. Здесь даже есть тонкий троллинг мифической цикличной структуры: когда нужно пройти путь, чтобы понять, что искомое всегда было в родной деревне. Только тут глубокого поиска не случилось. Рома и Наташа шагнули из родительского дома, увидели огородное пугало, и с плачем побежали к маме и папе. Вот такое мифическое путешествие происходит у жителей геленджикской окраины. Иронии здесь хоть отбавляй.
Вопросы у меня к этой альтернативе, потому что она ложная. В роли альтернативы каждый раз выступает человек или группа людей, которые, действительно, никак не лучше (и уж точно не роднее). Но они подобраны таким специальным образом, что единственный предоставленный выбор — из двух зол, потому что альтернатива показана крайне ограниченной, не рассматривает других возможных вариантов. То есть, «не как в жизни», хотя Крыжовников ценит именно жизненность, узнавание в своих сюжетах. Почему столица в первом «Горько» представлена в виде псевдопривлекательного, бездушного гламура, и ничего больше? Почему Нагиев встречает больную на всю голову поп-певичку, а не условную Чулпан Хаматову или условную Наталью Водянову?
И немедленно сам себе ответил. А не логично ли, что не Чулпан, а именно вот такую Алину Шёпот занесёт на виллу в Гадюкино и в такую ситуацию, где ураган шальных страстей и пьяных выходок закрутит её с молодцеватым, но тупым и безбашенным гаишником Нагиевым? Не логично ли, что из регионов культурную жизнь Москвы и Петербурга не рассмотреть, а докатываются туда только отголоски столиц в виде, ну, скажем, выездной тусни в лучшие места окрестностей Геленджика, и шоб богато? Не логично ли, что человеку вообще свойственно (а человеку не шибко образованному — тем более) составлять впечатление о целом по одной случайно встреченной грани? Иначе отчего бы Роме и Наташе отказываться от своего пути в «высшее общество», если предположить очевидное: что оно не исчерпывается глянцевым балаганом на второй свадьбе? Ну и вообще: потеряшка потеряшку видит издалека (это про Нагиева и Шёпот опять же).
Разве не отображают всё это и «Горько», и «День»? Разве не вырисовывается точно подмеченная система, в которой провинция никак не в состоянии приподняться над собой? И хочется, да достойного примера нет перед глазами. Опять не те москвичи попались. Или только не тех и замечаем, потому что те столько не выпьют, сколько нам за знакомство полагается, и не в нашей любимой забегаловке. И под словом «провинция» я не обязательно имею в виду города и сёла за пределами МКАДа. Провинция — это состояние души.
На этом месте обычно бывает аргумент: «да небось авторы так глубоко и не задумывались, просто хотели срубить бабла». Отвечу коротко: ваш небось у вас в голове, и нигде больше. Хорошо заработать — да, вероятно, хотели. Кто же не хочет хорошо заработать? Но, как ни удивительно, одно другому не обязательно мешает.
В общем, вопрос честности фильма для меня более-менее разрешился. Остаётся вопрос морали. Иначе говоря, правильно ли оставаться всего лишь зеркалом общества, не предлагая (и не замечая) альтернатив, если это самое общество безысходно порочно? Достаточно ли, что называется, раскрыть явление, и вдобавок приголубить этих людей в финале, метафорически потеребить их за щёчку, мол, ну и сорванцы же вы, ну и потеряшки, а всё же милые, свои? Где же беспристрастность и зеркало реальности, если потрепать за щёчку — это авторский выбор, авторское отношение, уж не знаю, искреннее или напускное? Уместно ли привнесение этой симпатии? Симпатия ироническая, но тонкая ирония — для избранных. Остальные смотрят эти фильмы либо с неприязнью (и это нормально, без механизмов идентификации, что бывает в авторском кино, возникает дистанция, отстраненное наблюдение явления, смотрим же мы «Резню» Поланского, не ощущая никакой симпатии к этим людям?), либо всё-таки воспринимают буквальный слой: да, я — такой, вот даже известный режиссёр меня так точно подметил и благословил. Люди пишут отзывы: хороший, добрый фильм. На «Стиляг» похоже.
И главное, эта структура не то чтобы изобретена. Заложенная мысль вполне нормально воспринимается в наших любимых советских фильмах: сравнение, которое, я уверен, уже прозвучало — «Любовь и голуби». Есть незамысловатая, но по сути добротная деревенская семья. Но вот, очарованный миром за пределами этой деревни, герой западает на яркую и эффектную Людмилу Гурченко, которая, если откровенно, по сути та же Алина Шёпот. Псевдо-привлекательный псевдо-символ столичной жизни. Такая вся из себя фифа с флёром цивилизованности, с сомнительными ценностями и не без хабалки в душе. И, вкусив ложной Москвы и набив оскомину, герой возвращается в семью. Взять даже персонажа Юрского. Вдуматься — мудак мудаком. До того алкотня, что жену фиктивно умертвил ради ста грамм. И ничего, всё это так миленько воспринимается, все родные, смешные, жалкие, счастливые: человеческие.
Надо признать, что в советском фильме они и правда более привлекательные, чем персонажи «Лучшего дня». Начиная от дебильной стрижки Нагиева, пропорции попоек и объема мудачества на единицу фильма, уже не говоря о сценах, где Нагиев и компания издеваются над бедными ролевиками, и всё это подано задорно, комедийно, как будто может и не очень хорошо так человеку развлекаться, но в целом нормально. Не хорошо, но нормально. По пьяни нормально, ибо кто не кидался пивными банками в прохожих и не писал под дверь соседу? Милое дело по пьяни поездить верхом на интеллигенте. На сцене с ролевиками мне было что-то совсем не смешно.
С другой стороны: а не честнее ли «Лучший день»? И вот это приукрашивание и причесывание персонажей в «Любовь и голуби» — не есть ли это ложь, в результате которой провинциальный алкоголизм воспринимается симпатичной шалостью? Нагиев, по крайней мере, такой, каков есть, без прикрас, и решай сам, на какой процент ты с ним идентифицируешься, вот с таким раздолбаем околокриминального поведения. И когда зрители ужасаются «Но это же кошмар!» — о чем идет речь? Фильм — кошмар, или изображаемая жизнь? Согласитесь, не одно и то же.
В моём полуночном диалоге с самим собой остаётся последний вопрос. Что делать с правом быть собой, которое, мне кажется, эти фильмы дарят тому зрителю, что себя в них узнаёт и любит, умиляется, проливает слезу? К этой загвоздке всё в итоге и сводится. Право задорно унижать ролевиков. Право бухать и быть любимым. Право затоптать диджея и оставаться симпатичным.
Спустя какое-то время пришла в голову еще одна мысль. А что вообще может исправить такое общество? Критика? Тюрьма? Притворяться, что эти люди существуют в какой-то параллельной вселенной? Фильм «Про уродов и людей»? «Груз 200»? «Страна ОЗ»? Если Васютиным вообще доведется их посмотреть?
Критики хватает. Критика ожесточает. Стоило узнать недавно, как нас, оказывается, не любят на Западе, и население уже готово всех порвать. Им там где-то в Америке не нравится, как мы тут живём. Да это кто там такой умный, сразу?
Задайте себе вопрос: как вы обычно реагируете на критику? Пусть даже конструктивную, что редкость? У кого нет недостатков? А мы в русском артхаусе всё норовим человека уродом выставить. Уродом. Потому что высокое искусство — это про уродов. И все в сотый раз скажут на фестивале: ёпта, Витя, как ты это точно подметил. Кого можно убедить, что его любить не за что? Кого возможно исправить битьем палкой по голове?
И получается, что в этой атмосфере враждебности и общественного раскола именно принятия и не хватает людям. Скажи человеку — ты нормальный, у тебя своя жизнь, ты ее живешь, как умеешь, и да, достаёшь ну всех порой, и пить надо меньше, но ты вот такой, со своими недостатками, кто спорит, и плюсы тоже есть, забавный ты, в общем, заблудший, но парень-то неплохой. Не в этот ли момент Васютин перестаёт воевать со всем миром, который его, Васютина, унижает, обижает, читает нотации, макает мордой в грязь? Не в этой ли точке приходит успокоение и становится возможным желание быть лучше?
Ответов у меня нет, повторюсь. Одни вопросы. Но ролевиков я Васютину точно не прощу.