ДНЕВНОЙ ДОЗОР
ДНЕВНОЙ ДОЗОР
Наверное, излишне напоминать, что это за фильм. Поэтому перейду сразу к личному опыту.
Еще в Америке я получил по электронке от Базелевса один из вариантов сценария «Ночного Дозора», который меня попросили прокомментировать, что я и сделал в той мере, в которой возможно было вникнуть в проект в удаленном формате. Когда я приехал в Москву в 2004 году после окончания учебы в Беркли и дополнительного года в Лос-Анджелесе, на работу в компании «Базелевс», меня усадили в офисе компании и дали посмотреть черновой вариант «Ночного дозора», еще не вышедшего на экраны.
Изначально проект вообще планировался как телевизионный, и те сюжеты, которые в итоге стали двумя фильмами, должны были быть четырьмя телевизионными сериями. В этом ключе и начинались съемки. На момент, когда было решено делать большое кино, часть сцен обоих сюжетов уже были отсняты. Отснятый материал первых двух серий был сильно переосмыслен, и доснимали его уже с намерением превратить в прокатный художественный фильм. (На этом этапе появился пролог с битвой в начале, да и много еще чего.) Сцены 3-4 серий (сюжет, впоследствии ставший «Дневным Дозором») пришлось пока отложить на потом. Когда я смотрел в монтажной почти готовую версию первого Дозора, работа над Дневным предстояла именно такая: перепридумать второй фильм довольно кардинально (а во многом — придумать с нуля), но при этом максимально использовать отснятые сцены.
Практически сразу, пока все были заняты последними приготовлениями к премьере Ночного Дозора (цветокоррекция и дополнительная обработка фильма происходили в США, всё шло в бешеном ритме, нужно было успеть напечатать копии к прокату и показать фильм на ММКФ в заявленную дату), я получил задание написать новый сценарий Дневного в тестовом режиме. Просто на мое усмотрение, без особых вводных данных. С использованием отснятых сцен. Сейчас мне уже трудно вспомнить и оценить, что получился за текст, но Тимур написал в ответ: «Прочитал сценарий с удовольствием. Диалоги очень остроумные и ясные. Очень много отличных атракционов и сюжетных развязок. Хочу перечитать еще раз, чтобы задать тебе конретные вопросы» . Несмотря на эту прекрасную новость, работа над сценарием продолжалась еще где-то полтора года (плотно до съемок, но периодически и во время даже монтажного периода, когда что-то еще доснималось и доозвучивалось). Текст сценария с тех пор изменился до неузнаваемости.
Например, весной-летом 2004 года пока еще планировалось снять вторую и третью части (Дневной и, видимо, условно Сумеречный Дозоры). Мел судьбы должен был фигурировать в третьей части, но в процессе решили перенести этот сюжет в Дневной Дозор, а Сумеречный, как предполагалось, мог стать уже отдельным международным проектом. Поэтому первые драфты сценария «Дневного Дозора» не строились вокруг мела судьбы.
С удивлением обнаружил у себя в почте неудаленную копию любопытного письма, отправленного Тимуру Бекмамбетову в августе 2004 года и теперь уже не во всех местах понятного даже мне:
«Тимур, привет
Прикрепляю здесь видоизмененный синопсис третьей части (увы, не сохранился). Мне пришла в голову мысль, которую я упоминаю в конце, где объясняется про «мел каждого». Когда в начале Антон несколько раз отправлялся назад, и не мог ничего исправить, он действовал по плану «пришел, увидел, победил» — то есть, исправил и вернулся себе обратно, где его ждут друзья и любимая, и все здорово как в сказке. Теперь же он понял, что за ошибки должны платить даже маги.
Настоящее волшебство — в человечности, благородстве, самопожертвовании. Именно поэтому Гесер не хочет говорить ему где искать мел. Он, может, не догадывается, что как магический артифакт мел не существует, но знает, что есть вещи, к которым каждый должен прийти сам.
Должна в течение фильма обыграться фраза «я бы все отдал, чтобы вернуть этот миг». Что именно означают эти слова, которые говорятся так часто и так бездумно? И если эта фраза повторяется в конце, например, как флэшбэк за кадром — вот оно «все», которое он отдает, это весь его мир, все что на данный момент его окружает — то есть, буквально «все».
Вторая серия пока в том же виде, что и раньше, но вот мои предложения. Москва будущего повергнута во тьму, буквально. Из-за магнитной аномалии произошло нечто вроде Y2K. Все приборы не работают, электричества нет, коммуникации отрезаны. Молчат телефоны, остановились заводы. Мир обволочен вечной пеленой темных туч, и солнечные лучи едва
проходят через них. (Возможно, это из-за вулканических выбросов, но можно объяснить это и климатическими изменениями.) Миру грозит вечная зима. Люди несчастны, потому что темно и холодно. Они стали жестоки, потому что убъют за корочку хлеба. Все, что есть доброго и чистого в человеке, отошло на второй план. Вот оно, раздолье для Темных.
Когда произошла катастрофа, самолеты попадали с небес, и их разбитые остовы лежат по всему миру. Часть Москвы разрушена падением спутника. Он лежит в развалинах того, что раньше было библиотекой Ленина, или Большим Театром, или храмом Христа Спасителя. Нам кажется, что все это в далеком будущем. Но в конце, когда идет битва, мы понимаем, что катастрофа может произойти уже сейчас, когда на том самом спутнике начинают происходить неполадки. Параллельно, конечно и на Земле творится неладное — зашкаливает приборы, прекращается трансляция теле- и радиостанций, перебои с электричеством. И если пока все и заканчивается благоприятно, мы понимаем, что концу света просто дали отсрочку».
Читая эти строки, приятно, с одной стороны, поностальгировать по тем временам, когда «Дневной» и так и не осуществившийся «Сумеречный» Дозоры только зарождались в буре разношерстных идей, а с другой стороны — вспомнить, что многие из заложенных изначально идей и смыслов дошли до конца и остались в фильме, определили его настроение.
Первые полгода сценарий «Дневного Дозора» переписывался еженедельно, а иногда и чаще. Встречи на Первом Канале заканчивались поздно ночью. Моим заданием было уже на следующий день переписать текст, учитывая пожелания продюсеров и используя идеи, сформировавшиеся на встрече. Дальше еще несколько дней подряд шли многочасовые утомительные встречи в офисе Базелевса, где мы пытались максимально подготовиться к следующему обсуждению на Первом.
Насколько мне известно, до моего приезда в Москву Сергей Лукьяненко довольно активно принимал участие в проекте, трудился с Тимуром над сценарием четырех телевизионных серий Дозоров и последующим превращением первых двух в фильм. На этапе работы над Дневным Дозором Сергей постепенно отошел от этого мучительного занятия, предоставив нам свободу действий и свое благословение. Для тех, кто не в теме: нормальным количеством вариантов сценария на проекте считается три (для одного автора, который получил четкие вводные данные; потом можно еще привлечь другого автора, если первый не вполне справился, можно шлифовать отдельные сцены и диалоги, но считается, что основной сюжет уже довольно основательно продуман на этапе синопсиса, который тоже стандартно исчерпывается тремя вариантами). Поэтому сценарий, меняющийся еженедельно и даже ежедневно в течение месяцев и лет — не для слабой психики. Что тут говорить: Слава Сэ, поработав немного на проекте «Джентльмены Удачи -2», спросил у Тимура Бекмамбетова: «Сколько авторов застрелилось на вашем проекте?»
Из особо запомнившихся и дорогих мне идей: на одной из первых встреч на канале я придумал концепцию «правая рука Тамерлана — не конечность, а человек». Из этой концепции родился «золотой человек», Хранитель Мела, который в наши дни стал поваром в стекляшке.
Очень важно было продумать и продемонстрировать правила действия мела, причем желательно с самого начала. Тогда я придумал эпизод со смертью Тамерлана в прологе, чтобы наглядно показать, как мел переписывает судьбы.
В какой-то момент создания сценария Антон должен был реально оказываться в Средней Азии. Сначала вся третья часть, Сумеречный Дозор, затевался как путешествие в Среднюю Азию, чтобы достать Мел Судьбы и исправить положение. Потом это путешествие в более коротком формате должно было произойти в середине Дневного Дозора. От этой идеи мы отказались, но Тимур сказал: зритель должен хотя бы поверить, что Антон сейчас улетит в другую страну. Так у меня родилась очень понравившаяся Тимуру сцена взлета самолета, который никак не может оторвать шасси от взлетной полосы, то отрывается, то садится (это Ольга и Антон противоборствуют: «Полечу!» «Нет, никуда ты не полетишь!»).
Вообще подход Тимура к фэнтези был таков: он склонялся к исключению откровенно сказочных вещей; все время говорил: «что это за фаерболлы такие? Откуда они берутся?» (В книгах Лукьяненко персонажи наращивали в руках такие огненные шары, которыми могли кидаться.) Поэтому воронки в его фильмах состоят не из абстрактной «негативной энергии», а из ворон и тараканов; Завулон атакует не непонятными огненными шарами, а проводами от троллейбуса (просто делает это как-то так круто, что как будто артобстрел); у боевого фонарика просто есть «специальная лампочка»; а самая главная магия всегда заключается в человеческом поступке. Ответственность за свои действия. Самопожертвование ради ближнего. Сила любви. (В сцене с самолетом магией является как бы просто сила воли двух персонажей. Что сильнее — желание Антона полететь в Самарканд или желание Ольги его остановить?)
На предмет «кто такие Темные и Светлые» у Тимура тоже была своя философия. Объяснения «эти — плохие, а эти — хорошие» его не устраивали. Формулировки «одни пьют отрицательную энергию, другие — положительную» — тем более. И дело не двигалось, пока Тимур не решил для себя, что Темные символизируют эгоистическую, полностью свободную сторону человека, а Светлые несут ответственность за ближнего и за свои поступки.
Именно эта смелость ориентироваться на собственное понимание мира, на собственные ценности и эмоции являются свойствами Автора, «auteur», который создает своё произведение, а не стремится в точности перенести события из книги на экран. (Профессионал знает, что такая установка не является и не может являться руководством к действию по экранизации литературного произведения.) Поэтому фильмы так сильно отличаются от книг: акценты в них перерасставлены на ситуации, которые волновали Тимура больше всего. Сделанный когда-то выбор… Отец и сын, оказавшиеся по разные стороны добра и зла… Любовь «простого» Антона к «великой» Светлане… Такие концепции и становились стержнями сюжета, и впоследствии уже диктовали свою логику дальнейшим событиям в сценарии, отходя всё дальше от первоисточника.
В течение работы над сценарием поводом одного из самых больших конфликтов оказался Мел Судьбы. Мне казалось слишком очевидным, что этот сюжет добавился потом, и что он как бы «пришит белыми нитками» к основному сюжету фильма. Поэтому в пылких спорах на повышенных тонах я настаивал, чтобы все моменты, в которых фигурирует Мел, влияли на ход сюжета, вплетались в него органично и неразрывно. Кажется, удалось.
Я уже рассказывал в интервью для газеты Cinemotion о ярком эпизоде, который, наоборот, не вошел в фильм. Я написал сцену, в которой Антон звонит Ольге и говорит: «Мне нужно мое тело», а за Ольгой следят Темные на машине и ей никак не выбраться из дома незамеченной. Тогда она звонит во все городские службы такси, во дворе создается огромная пробка, и преследователи упускают ее из вида. Но на обсуждении на Первом решили, что такой аттракцион можно устраивать только в какой-то важный момент – например, Завулон вот-вот догонит Антона и убьет его.
Когда обсуждалась концовка фильма, мы думали над тем, как сильно Антон заплатит за свою ошибку. Вернувшись в прошлое, он уйдет в никуда и так не встретит Светлану? «Вспомнит» ли свое будущее, своих друзей-светлых? Той ночью мне приснился сон, в котором коллеги предлагают уж слишком сладкую концовку: и Иных вспомнил, и даже огрызок Мела Судьбы у него в кармане сохранился, и со Светланой он встречается и уходит в светлое будущее… Хорошо помню, как гневно спросил коллег во сне: «Может, мы их еще и медом помажем?!» Очень волновался, в общем, чтобы правильный баланс вышел.
Кстати, когда еще планировался третий, международный фильм с русскими и американскими актерами (Сумеречный Дозор), было написано такое послесловие. Антон, вернувшись в прошлое, шагает по улице… Город изменяется на глазах под лирическую музыку: проходят годы. Появляются рекламные растяжки и неоновые вывески. Москва превращается в современную. А Антон все идет. Когда мы, наконец, оказываемся в сегодняшнем дне в нормальном, реальном времени, рядом с Антоном останавливается автомобиль посольства США с дипномерами, из которой выходит человек в костюме и с акцентом просит Антона проехать с ним. «Я из Ночного Дозора Нью-Йорка, и нам очень нужна ваша помощь». «Чего? Какого дозора?» не понимает Антон. «Вам там всё объяснят», уверяет американец. Та-да-да-дам, продолжение следует!
Перед началом плотной работы над Дневным Дозором возник еще один интересный проект по задумке Тимура: комиксы по мотивам фильмов и книг. Идеей Тимура для первого комикса была отдельная трагическая история вампира, которого в первом фильме сыграл Лагутенко, и его возлюбленной. Мне было поручено написать эту историю и взаимодействовать с коллективом художников (Studioks, которые потом помогали Базелевсу с раскадровкой к Дневному Дозору), курировать создание комикса по моему тексту. Комикс нарисовали довольно быстро, планируя позже полировать качество картинок. Но проект в итоге не пошел. Не знаю точно, возникла ли проблема с авторскими правами, или просто не хватило сил заниматься еще и таким совершенно отдельным продуктом и его продвижением. Жаль: история получилась красивая и трогательная. Я вряд ли имею право выложить комикс здесь полностью (16 листов, на которых удалось сжато рассказать довольно много), но один лист из серединки — рискну. Вот он (щелкните на картинку, чтобы увеличить):
